Разящий тьму

1

Пещера – сухая, с высокими каменными сводами. Факел – воткнут в расщелину, освещает только небольшой и гладкий кусок стены. На нем блестящий от пота голый человек в набедренной повязке рисует углем что-то похожее на панно. Несмотря на скупые, схематичные штрихи, почти законченное творение насыщенно такой экспрессией, что глядя на него, становится ясным: художник превзошел самого себя, линиями и штрихами рассказав о некой трагедии, произошедшей вне пещеры.
Слева, вверху и внизу, друг под другом, были два совершенно одинаковых рисунка: четыре горы, между которыми холм с деревом на вершине, а вокруг холма – хижины, стада и люди. Только на верхнем последние целы и живы, а на нижнем – разрушены и мертвы. Справа, вверху, изображена странная птица, с квадратными крыльями, падающая за одну из четырех гор, а справа, внизу, – спальное ложе внутри холма, у которого дерево на вершине похоже сломано или сгорело, а на ложе – женщина.
Стук камня, о который зацепилась чья-то нога, заставляет рисовавшего испуганно обернуться. Факел освещает спутанные мокрые от пота волосы и впалые, черные от густой щетины, щеки.
В свете факела возникает фигура старой женщины. Лоб ее перехвачен широкой лентой с нашитыми костяными пластинами в виде треугольников. Согбенное тело прикрывает некогда богато украшенный, а теперь рваный и грязный плащ.
Человек радостно улыбается ей и горделиво оглядывается на свое творение.
Опираясь на посох с резным набалдашником, старая женщина приближается, окидывает цепким взглядом нарисованное.
– Ты все правильно сделал, Тико. – голос у старой женщины тих, но необычайно проникновенен и мелодичен. – Краску… уже приготовили… и скоро принесут. До завтра все это нарисованное тобой… нужно раскрасить, Тико.
– Да, Жена Владыки!
– Ты трудишься уже два дня…
– Да, Жена Владыки.
– Ты голоден, Тико.
– Ничего, Жена Владыки.
– Тебе… принесут и еду.
– Да?! Но… О, Жена Владыки! Откуда еда?!
Старая женщина, названная художником Тико “Женой Владыки”, в ответ только горько усмехается и отводит взгляд на панно.
Ее лицо еще хранит следы былой красоты, движения – величие, взгляд – властность. Глубокие морщины в углах крепко сжатого рта и между бровей говорят о трудных мыслях, мучающих душу.
Нижняя часть панно, где изображено ложе с женщиной, видно, больше всего интересует Жену Владыки. Черты лица у той прорисованы художником скупо, но выразительно. Сразу можно понять, что это чужеземка, так она отличается формой лица и разрезом глаз от других людей на панно.
Жена Владыки некоторое время молчит, трогая ладонью ее изображение, словно хочет удостовериться , что стереть его уже нельзя. Потом поворачивается к художнику.
– Здесь, Тико, – она показывает на грудь женщины, – нарисуешь вонзенным ей в сердце вот это…
И она вынимает из-под полы плаща кинжал.
Клинок кинжала имеет конусовидную форму и блестит в свете факела как зеркало. Рукоять вырезана из куска горного хрусталя и украшена огромным красным рубином.
При виде кинжала Тико широко открывает глаза и падает на колени.
– “Разящий Тьму”!… Символ власти и могущества воителя Ара!… Он все-таки у тебя! ..О! Владычица!!..
– Да, у меня… С тех пор, как Владыка ушел от нас в мир теней, он у меня! Я прятала его здесь, в этих пещерах!
– Но Совет Старейшин…
– Нет Совета Старейшин! Ничего уже нет, Тико!…
– Да, Владычица! Ничего уже нет…
И художник глухо рыдает, закрыв глаза и запрокинув голову. Слезы текут по его лицу, мешаясь с пылью и сажей на его щеках.
Старая женщина, которая теперь получила имя ”Владычица”, смотрит на него сухими глазами.
Она не имеет права на слезы. Ей необходимо сохранить силы, чтобы совершить то последнее, что требовали от нее теперешний сан, сложившиеся обстоятельства и мудрость прожитых лет.
Владычица прячет кинжал, кладет ладонь художнику на голову, нежно проводит по волосам, задерживает ее на затылке. Тот перестает плакать, открывает глаза, жадно и требовательно смотрит Владычице в лицо. Потом обреченно никнет головой, горестно опускает плечи.
Владычица убирает руку, тяжело опираясь на посох, отступает назад.
– Прощай, Тико! И прости…
– Прощай, Владычица!..
Владычица, не оглядываясь, уходит в темноту. Художник исподлобья смотрит ей вслед. Потом поднимается с колен, бредет к стене, садится на землю под факелом. Взгляд его строг и спокоен, как у человека, хорошо сделавшего свое дело на этой земле и потому не боящегося смерти.

2

Кромешная тьма пещеры не мешает Владычице. В нужный момент в нужном месте она уверенно делает поворот в нужном направлении, изредка спотыкаясь о камни или оступаясь на неровностях. Скоро за одним из таких поворотов впереди появляется желтое пятно колеблющегося света. Несколько шагов; и Владычица оказывается в огромном сводчатом каменном зале, созданном природой многие тысячи лет назад. Посередине горит большой костер, который и дает этот пляшущий свет. Вокруг него жмутся люди, одетые в грязные и рваные лохмотья. Их немногим больше сотни. У некоторых перевязаны головы и руки кровавыми тряпками. В двух противоположных сторонах зала наспех сделаны ширмы. Одна большая, из грубо сшитых кусков материи; другая маленькая, из полотнища пурпурного цвета. За большой ширмой, видимо, лежат раненые. Оттуда доносятся стоны и жалобные причитания. За маленькой ширмой, более похожей на полог, скорее всего, место Владычицы.
При появлении старой женщины сидящие у костра люди поднимаются . Они смотрят на нее, как смотрит ребенок на свою мать в минуту большой опасности, с тревогой и верой, что она знает, как нужно поступить, чтобы эта опасность не стала смертельной.
Владычица приближается к ним, молча и внимательно смотрит на каждого, словно пересчитывает, и вдруг тревожно хмурится.
– А где Орий?!
Ей отвечает, чуть запинаясь, атлетически сложенный и налысо бритый мужчина с благородным носом и крупным, резко очерченным подбородком, в очень грязной и рваной одежде, стоящий к ней ближе всех.
– Он… он вышел из пещеры. Когда я отвернулся…
Глаза Владычицы вспыхивают неудержимой яростью. Правая рука с кинжалом взметается вверх из под плаща.
– Разящий тьму”!..Владыка!.. Она – Владычица!! – ветром проносится над толпой пугливый ропот, и все падают на колени.
Бритый мужчина на какое-то мгновение цепенеет, потом медленно, почти торжественно, опускается перед ней на одно колено и чуть подрагивающим от волнения голосом говорит:
– Прости,.. Владычица! Я не виноват… Я никогда не был ни перед тобой, ни перед Орием виноват!.. Даже тогда, когда после смерти Владыки Советом Старейшин был назначен наставником Ория для подготовки его к Обряду Посвящения в мужчин… Ты знаешь, что это должно было значить… Но никто не знал, даже ты, Владычица, что я после смерти Одина, отца Ория и твоего сына, дал клятву Владыке на ”Разящем Тьму”, который ты держишь в руке, быть Орию тайным помощником до тех пор, пока он не станет законным владельцем ”Разящего Тьмы” и очередным законным властителем в великой династии воителя Ара. Я верой и правдой выполнял эту клятву. Даже когда Совет Старейшин после Обряда Посвящения под страхом пыток пытался склонить меня к предательству: найти, выкрасть и передать им этот кинжал, тысячу лет воплощающий в себе символ власти на этих землях. Я не стал этого делать, ибо моя жизнь принадлежала только Владыке. Теперь она принадлежит тебе! Возьми ее! – мужчина закрывает глаза, склоняет голову и подставляет шею под удар кинжала.
Старая женщина приходит в себя. Опустив руку с занесенным кинжалом, она закрывает глаза, устало подняв лицо вверх, потом обращает взор к стоящим на коленях людям, переводит его на коленопреклоненного мужчину.
– Ты не виноват, Дир! Ты один из немногих, кого самого нужно благодарить за спасение этих людей, когда пришел Большой Огонь… В жилах Ория течет благородная кровь моего погибшего сына Одина. В жилах Одина текла бессмертная кровь Владыки. Владыка и Один в минуты опасности всегда поступали так, как приказывало им сердце и разум, а не отчаяние и глупость. Орий унаследовал от них эти качества. И ”Разящий Тьму” по праву должен был стать его после Обряда Посвящения в мужчин! Такова была воля Владыки!.. Совет Старейшин скрыл ее. Они хотели сами править нашим миром! Я предрекла страшное наказание за ослушание воли Владыки! Надо мной смеялись и говорили, что в горы Большая Вода прийти не может, как это было тысячу лет назад в долинах, откуда мы пришли! – тут Владычица незаметно переводит дух и еще громче и жестче произносит. – Но конец света несет не только Большая Вода! Его несет и Большой Огонь!.. И он – пришел сюда! И принес нам всем – СМЕРТЬ !!..
Последнее слово холодящим душу эхом прокатывается под сводами пещеры. Наступившую тишину ( замолкают даже раненые за ширмой) нарушает только треск горящих поленьев в костре.
Владычица искусно выдерживает паузу, прячет кинжал под плащом, поворачивается и величественно удаляется за пурпурный полог.

3

За три дня перед этим, ранним утром, она вышла из своего жилища, постояла на пороге и медленно направилась к извилистой тропе, которая была проложена к холму с единственным деревом на вершине.
Это – Священный холм, а на его вершине – Священный дуб. Каждую полную Луну вдова ходит туда молиться. По преданиям этот дуб посадил тысячу лет назад сам воитель Ар, когда привел их народ к подножию этого холма из далеких Восточных земель, затопленных Большой водой во время Великих Темных дождей. С тех пор нет более священнее места во всем Межгорье для каждого его жителя. А еще – нет ничего священнее « Разящего Тьму», кинжала воителя Ара, которым он сразил пришедшее из мрачных глубин Большой воды страшное чудовище, посланное злым богом Тьмы не пустить их на благословенные земли Межгорья. И теперь, кто владеет им, этим кинжалом, тот Владыка этого мира, мудрый и справедливый. Так было тысячу лет. И перестало быть в последнее десятилетие. Когда Совет Старейшин решил, что править может и должен не один человек.
В душе у нее бурлит вулкан мыслей и догадок, перед глазами вихрь видений из недавнего прошлого.
Вот она, безутешная мать, над телом странно погибшего год назад во время охоты на горного барса сына Одина (сорвался в пропасть ,говорят принесшие тело, – столкнули! – понимает она, когда видит судорожно зажатый в пальцах мертвой руки кусочек пурпурной ткани: такого цвета плащи у Старейшин!).
Вот она, вдова умершего полгода назад Владыки, ввергнутая в опалу за непокорность Совету Старейшин, вместе с простыми женщинами скатывает со склонов горных пастбищ валуны ( от одного, пущенного меткой и подлой рукой, ее спасает, погибая, верная служанка, подслушавшая тайную беседу Старейшин и прибежавшая к ней с вестью о покушении).
Вот она, хитрая и изворотливая бабушка наследника “Разящего тьму”, вырывается из толпы наблюдающих за Обрядом Посвящения юношей в мужчин, подбегает к воинам, готовым пустить дротики (с комками глины на ломанных наконечниках) в юношей, связанных по рукам (без боязни принять на себя почти смертоносный удар есть акт высшей доблести), выхватывает у одного из воинов дротик, разбивает о камень комок глины и поднимает дротик высоко вверх. Толпа ахает – наконечник остр и сверкает гранями на солнце в полной боевой готовности. Покушение сорвано. В народе ропот.
Совет Старейшин в злобе. Но ничего поделать с тех пор уже не может – у Совета нет «Разящего Тмы», символа власти, который странным образом исчез после смерти Владыки, а наследник Владыки не умер, и теперь день и ночь всюду под охраной немногочисленных, но верных людей вдовы.
Трудно вдове, неимоверно трудно, но внешне она по прежнему походит на величественную и спокойную реку, все еще не запертую тесными берегами…
Утро свежее от обильной росы и пронзительное от голубизны бездонного неба над сверкающими, как хрустальная рукоять “Разящего Тьму”, дальними горными вершинами.
Где-то по пятам за ней следуют соглядатаи Совета Старейшин, все еще надеясь выведать место, где лежит кинжал. Никто из Совета Старейшин, этой жалкой кучки алчных стариков, не верит вдове, что Владыка перед кончиной неведомо где спрятал “Разящего Тьму”, дабы не допустить кровавых споров за власть регента при наследнике Ории, а ей, жене, не поведал, где именно…
Не оглядывается вдова, щурит в незаметной улыбке живые и умные глаз.
Но вот и огромный, раскидистый дуб.
Вокруг дуба хорошо утоптанная площадка. По обеим ее сторонам в небольших ямах пылают жертвенные огни. Чуть поодаль от дуба, в той стороне, откуда поднимается солнце и откуда пришел ее народ, лежит плоский молитвенный камень. Старая женщина, подбирая полы богато расшитого плаща, ступает на его отполированную поверхность, поправляет на лбу широкую ленту с нашитыми костяными треугольниками.
Солнце ярким диском плавится в кровавых тучах между двумя горами, медленно выбираясь из-за них, освещая две противоположные и изгоняя клубящиеся ночные тени со всех этих межгорных, сочных от тучных зеленых трав, равнин вокруг Священного холма.
С него на всем обозримом пространстве хорошо видны бесчисленные группки белых хижин. Дым от утренних костров и очагов белыми струйками тянется вверх. Скот, подгоняемый пастухами, белыми ручейками поднимается по ярко-зеленым склонам вверх на более сочные пастбища.
Мир и покой незримо витает над всем этим благоденствующим миром!
Могучий дуб молитвенно шелестит листвой от дуновения свежего ветерка.
Старая женщина умиротворенно закрывает глаза.
А когда открывает…
Со стороны восходящего солнца небо прочерчивает пылающий шар с черными крыльями, оставляя за собой длинную полосу серого дыма. От него отделяется темная точка и сначала стремительно, а затем плавно, чуть покачиваясь, уплывает за склон Священного холма. Горящий шар же врезается в одну из противоположных солнцу гор. Возникает ослепительное свечение, по сравнению с которым солнце выглядит слабым ночным светильником. А затем мощный, сотрясающий горы удар поднимает гигантские клубы пыли к небу и несется волной на зеленые долины, превращая на них все в хаос и разрушение…
Именно это запечатлел на своих рисунках Тико в одной из пещер в чреве Священного холма по приказу Владычицы после Большого Огня, уничтожившего их мир.

4

За пологом Владычица, в тусклом свете горящих на каменных выступах двух толстых свечей, как-то сразу сникает, превращается просто в смертельно усталую женщину. Но к своему ложу она не подходит, а опускается на деревянную скамью, прикрывает рукой глаза.
Отдых ее недолог. На ложе кто-то вдруг шевелится и протяжно стонет.
Владычица неторопливо поднимается, берет в левую руку свечу с каменного выступа и подходит к ложу. Поднесенный огонь освещает смуглое лицо женщины, которая до пояса прикрыта плотным покрывалом, простеганным веревками странным образом: кругами. Плечи, шея и грудь лежащей обмотаны кровавыми тряпками. Роскошные ресницы широко распахиваются, и на Владычицу смотрят в упор миндалевидные черные глаза в горячечной поволоке. Красиво очерченные запекшиеся губы шевелятся:
– Виман за…дарпана. Раса янтра вы…, – свистящим прерывистым шепотом в бреду произносит раненая непонятные слова.
Владычица выпрямляется, ставит свечу на каменный выступ в изголовье ложа. Глубокие морщины в углах ее рта и между бровями обозначаются еще резче. Выпростав правую руку из под плаща, она заносит ее над женщиной. В тусклом пламени свечи блестит лезвие “Разящего тьму”. Пробормотав что-то похожее на молитву, Владычица сильным толчком втыкает кинжал в грудь раненой. Та дергается, в немом крике широко распахнув рот, и застывает с этим выражением, скованная смертью. Владычица смотрит на нее сострадательно, как на дочь или близкого человека. Слезы переполняют ее глаза. Губы шевелятся в немой просьбе простить за сделанное.
Так проходит несколько минут, за которые перед внутренним взором Владычицы проходят видения первых мгновений после взрыва ужасного шара: оглушенная, она падает с камня, скатывается со склона Священного холма и натыкается на ничком лежащую смуглолицую незнакомку, окровавленную и перепутанную странными веревками, которые тянутся от комком лежащего рядом с ней большого плотного покрывала и которыми это покрывало странным образом простегнуто: кругами; потом она тащит незнакомку к пещере, кашляя от дыма горящих деревьев, валится с ней у входа; появляются Дир и Орий, помогают затащить ей раненую в пещеру, перевязывают, укрывают тем же плотным покрывалом, с которым ее нашли. Орий остается раненую сторожить, а Дир и она уходят в дым и огонь искать оставшихся в живых людей…
Шорох у входа заставляет Владычицу очнуться и резко повернуться. Перед ней стоит невысокого роста в грязной белой рубахе подросток. Его широкоскулое лицо неуловимо повторяет черты лица самой Владычицы.
– Ты где был, Орий?!
– Зачем ты убила ЕЕ!!
Владычица прячет руки под плащом и величественно выпрямляется.
– Она принесла нам Большой Огонь, Орий. И наш мир погиб. Все, кто остался жив, находится здесь, в Священной пещере Священного холма. Мы должны будем уйти. Путь через пустыню, в которую превратился наш мир, неизвестен и труден. Ее взять с собой мы не можем.
– Но ОНА пришла к нам с неба!!
– Ты был там, где я нашла ее?
– Да!! И нашел вот это!
Орий выхватывает из-за пазухи узкую золотую пластину с рисунком странной птицы. Из под ее хвоста вихрем вылетает пламя, квадратные крылья смотрят в стороны, а под брюхом вместо лап виднеются шары.
Владычица вдруг улыбается и удовлетворенно кивает головой, словно эта золотая пластина подтвердила ее догадки.
– Спрячь ее. И пока никому не показывай. Сейчас пойдешь к Диру и прикажешь ему собрать людей у выхода из пещеры. Скоро вечер. Уходим с последними лучами солнца. Люди не должны видеть у земли Лица Смерти при ярком дневном свете. Тико пускай не ищет. Он… он останется в пещерах Священного холма.
– Почему?!
– О рисунках Тико должны знать только мы с тобой. Чтобы знание об этом не стало злом для нас и оставшихся в живых.
– А “Разящий тьму”?
– Нашего мира нет, и он уже не нужен. Его заменит твоя золотая пластина с чудесной птицей. Но только не здесь. А там, куда мы придем. Наш новый мир мы создадим от Большого Огня. Как прежний – от Большой Воды.
– Мы уйдем туда, откуда когда-то пришли, – на восток?!
– Нет. На север.
Вечером, на третий день после Большого Огня, как и велела Владычица, остатки некогда сытого и всем довольного народа уходят на перевал, за которым по глубокому каньону, менее всего пострадавшему от гигантского взрыва, можно выйти на дальние подступы к путям, ведущим на север.
Последними идут Дир и Орий. Перед тем, как сделать шаг вниз с вершины перевала, Орий оборачивается и бросает прощальный взгляд на багровые долины в лучах заходящего солнца.
Картина ужасна и в то же время величественна! В ней перед внутренним взором Ория открывается что-то новое. Что именно, он еще не знает. Но чувствует тесную связь этого нового с золотой пластиной в кожаном мешке, привязанном бабушкой к его спине крепкой веревкой от странного покрывала, под которым опустилась к ним с неба на землю смуглая незнакомка.

2004 год