Будет и семнадцать.
Где работать мне тогда,
Чем заниматься?
(В.В.Маяковский)
Когда читаешь в газете «Спектр» статьи, посвященные вопросам иммиграции, в глаза бросается, что многие из них написаны женщинами. Что это? Некое совпадение? Наверное, нет.
Иммиграционный поток из России, Эстонии и других бывших советских республик в Финляндию длится уже больше десяти лет. Образующие этот поток семьи являются русскоязычными, хотя их этническая принадлежность, как справедливо отмечается в спектровских статьях, многообразна. Усредненный стаж проживания большинства семей на новой родине равен 8-9 годам. Срок вроде и небольшой, но интеракция (взаимодействие) как между этими семьями, так и в самих семьях на социальном (жизнь в обществе), на коммуникативном (общение), на коммуникационном (информация) и, наконец, на ментальном (этнические корни) уровнях получила такое количество неадекватных становлению русскоязычной диаспоры противоречий, что появилась угроза перехода этих интерактивных форм от зыбкой разъединенности в чудовищную разобщенность.
Первыми это, видимо, почувствовали женщины. Это и естественно, они ведь перед матерью-природой ответственны за продолжение рода, за воспитание потомства, за обучение его уму-разуму. (Отсюда и статьи, я думаю!) А почему не мужчины? Их положительный пример глав семей, в поте лица добывающих хлеб насущный чадам своим и ведущих семейный ковчег в бурных социальных водах постсоветского пространства, напрочь иссяк у большинства в тихой гавани спокойной финской жизни. Следом исчез коммуникативный стимул. В политику – не пробиться, бизнес свой не открыть, работу по специальности и ту с трудом найти можно! Один путь – уйти в рыбалку, благо условия идеальные! А это и дает отрицательный пример социальной перцепции (восприятие и понимание человека человеком) и в собственой семье, и с соотечественниками, ну а дальше уже и с финнами. Ради справедливости нужно отметить, что и женщины в новой жизни в новой стране тоже остались без привычных направляющих: работа – дом; магазин – приготовление пищи всей семье; вызов в школу из-за поведения дитяти – профилактические мероприятия дома и т.д. и т.п. Женщины быстро растеряли нити управления своими чадами. Нужный уровень информации о жизни детей в школе и за ее пределами у них резко понизился из-за того, что финская система образования построена так, что не особенно стремится к такого рода коммуникационным контактам с родителями, особенно в старших классах. Этот необременительно складывающийся порядок вещей, очень удобный, когда сам в поисках самого себя в новой жизни, породил в душах родителей-иммигрантов успокоительную мысль: дитятко обуто, одето, сыто, в школу отправлено! Чего же мучиться? На что жаловаться? Все само собой прийдет! И жизнь всему научит, как всех научила…
Но мне кажется, в данном случае скорее может отучить. Очень уж большое развитие в молодежной среде получает так называемая маргинализация (отчуждение, термин из статьи А.Тухканен). Особенно это касается среднего подросткового возраста, то есть тех ( а их число сейчас при самом грубом подчете равно примерно 8-10 тысячам, а может и больше), кому в Финляндии в 2010-х годах получать специальность, работать, создавать семью. В прессе прогнозируется острейший дефицит рабочей силы на этот период. К чему я клоню, думаю, понимаете. Но не станем заглядывать в будущее. Попробуем пока разобраться в истоках назревающей проблемы.
Увезенный в раннем школьном возрасте в Финляндию, прошедший здесь начальные азы нового языка и вброшенный в непохожую на прежнюю, новую школьную среду, подросток зачастую оставался один на один со своими переживаниями и неудачами. Не имея учебной базы на русском языке да и самого русского языка, как гаранта адаптации к новой среде на ментальном уровне, и вынужденный овладевать знаниями на финском языке без подключения русского, подросток постепенно начал терять способность усидчиво и целеустремленно работать по причине непонимания, о чем идет речь на уроках, а также из-за отсутствия соответствующего контроля со стороны родителей и осторожного отношения к нему финских учителей, боящихся, как бы ребенок-иммигрант не впал в депрессию?! (Кто-нибудь мог бы мне, извините, подсказать, с каких это пор приобретение знаний стало стрессором?..). При таком положении вещей у подростка естественно быстро вырастает нежелание напрягать мозги. А это рождает уже и неприятие многих явлений финской культуры. Аккультурация (изменение культуры, термин из статьи А.Тухканен) принимает у ряда русскоязычных подростков уродливые формы: потребительское отношение к окружающей жизни, приобщение к негативным сторонам культуры взрослых. Национальность взрослых, русские они или финны, тут уж, ясно, роль играть перестает – прожигание жизни интернационально по своей сути. Аккультурация сменяется инкультурацией. Если первое требует осмысления переживаемого, то второе – только подражания.
Как ни прискорбно, но в таком положении вещей, во-первых, всегда виноваты государственные структуры, не имеющие четкой перспективной программы ввода подрастающих поколений, особенно национальных меньшинств, в социальную жизнь. В постсоветских государствах ее отсутствие вылилось в появление большого числа бродячих детей. В западных государствах, где уже есть или только на стадии зарождения русские диаспоры, подросткам бежать незачем, да и некуда. Но можно попытаться убежать от вечных вопросов: кто ты есть, кем тебе быть в этом мире? Можно попытаться, и очень многие пытаются. И самое печальное, это во-вторых, что разубедить подростка в пагубности такой жизненной позиции родители почти не стараются, сами находясь в мучительных поисках ответов на подобные вопросы.
Чем это грозит в будущем самим подросткам, их родителям, да и самой стране, где они живут? Подумайте сами. Женщины, мне кажется, уже задумались.
