Цена награды

– Привет, подруга! Я уже кофе заказала. А ты на остановке всё с каким-то суровым дедом разговариваешь. В новом костюмчике, с наградами. Он тебе кто?
– В окно видела?
– Ну, да! Так он тебе кто? Родни, помнится, у тебя почти не осталось. Или кто-то объявился?
– Расскажу, расскажу… О! Ты и пирожные заказала! Нашим фигурам это не полезно!
– Расслабься! Сегодня пятница. Завтра выходные. Можно и забить на талию. Пей кофе и рассказывай. Во вторник днём, когда я из командировки вернулась и позвонила, ты про новые туфли начала рассказывать. И вдруг отключилась. Зачем туфли новые понадобились?
– Спасибо! Да, кофе и пирожные – как я люблю!.. Так вот! Позвонила мне в воскресение тетка Даша. Ну, это двоюродная мамина сестра… И сказала, что к ней приезжает подруга детства с севера в гости. И не одна, а с сыном-офицером! Раз-ве-дённым!
– Ха-ха-ха!.. Тетка решила племяннице-разведенке смотрины устроить?
– Ну, типа того!
– А причём тут новые туфли?
– Праздничные туфли мои – старые! Помнишь, каблуки у них чинить носила сапожнику?
– А-а! После свадьбы сына моей сестры! Как мы тогда зажигали! Каблуки не выдержали. Ну, а зачем новые покупать? Сапожник же хорошо отремонтировал, не видно ничего.
– Как будто не понимаешь…
– А, ну да! Примета такая! В новую жизнь ломанного тащить нельзя.
– Ещё вилами по воде писано…
– Не дрейфь! Кстати, этого военного, фотка есть? Покажи!
– Тетка не присылала. Да и приедет её подруга только в конце мая.
– Понятно. Но гардероб решила обновить заранее. Платье выбирать с собой меня возьмёшь?
– Спрашиваешь! Конечно!
– Твой отставной муженёк сразу горькими соплями обмотается, когда у тебя всё тип-топ сложится!
– Да ну его…
– Не отвык, всё позванивает?
– Утром, во вторник, звонил. Придурок! Когда кофе пила, брякнул. И, как в фильме «Москва слезам не верит», выдал: «Дай денег! У меня непредвиденные обстоятельства! Могу погибнуть!». Я ему: «Ты каждый раз гибнешь, когда не опохмелишься!». А он: «Много ты понимаешь!». Словом, как в фильме! Как всегда, ждал, что я орать начну, а он следом. Я не выдержу и пошлю ему мани на счёт для опохмела. А меня смех разобрал, и я как залилась в трубку.  Он сразу и отключился. Подумал, что я истерю! А я в таком состоянии могу приехать и по башке дать, чем подвернется! Отсмеялась, кофе допила, на работу собралась. По привычке, квартиру обошла: свет и утюг выключены, краны закрыты, газ отключен. Задержалась возле своего «иконостаса». Ну, ты видела его! Большая рамка под стеклом с фотографиями родственников по линии мамы и папы, других родственников. У меня такой «иконостас» дома в детстве был. Когда первый муж в Афгане погиб, такой и себе сделала. Вспомнила, что скоро 9 Мая, постояла, вгляделась в фотографии воевавших. У каждого грудь в орденах и медалях. Брови сдвинуты. И взгляд – в себя! Они там, на войне… Аж глаза защипало!.. Ты чего, подруга?
– Про деда вспомнила, по маминой линии. Я его не знаю. Он молодым умер после войны. Его портрет и бабушкин у мамы и сейчас в её спальне на стене. Они оба были на войне. И ты знаешь, что коробит сейчас больше всего, у многих моих знакомых тоже есть в роду воевавшие. Только вот некоторые памятью короткой стали страдать. Едут на дачи и огороды в этот день, типа, помянуть своих дедов и прадедов, а там просто напиваются под шашлычок, как свиньи!..
– Всё-всё!.. Не будем, подруга, о грустном! Не три глаза… Короче… Про туфли дальше! По дороге с работы сняла в банкомате деньги, положила в конверт. Иду к обувному магазину. Тот, что за базаром. Догоняю старика с портфелем в обнимку. На нем потрепанный офицерский китель без погон и петлиц. Штаны и ботинки – просто в хлам. А возле старика вьется, как оса, базарный хмырь по кличке Дрын. Ты его тоже хорошо знаешь!.. Донимает старика, шипит ему что-то на ухо, портфель из рук дергает. Тут ты позвонила. Я тебе по новые туфли начала. И вижу, Дрын сейчас портфель вырвет. Я, извини, тут же отключилась и загородила старика собой: «Ты, Дрын! Хочешь дрыном по морде получить? Чего к моему деду пристал?» Дрын на меня глядит и мямлит: «Он что, твой дед?». И дёру на базар. Я к старику. «Чего Дрын от вас хотел?». Он молчит. Махнула рукой, пошла в обувной магазин. Ничего путного не нашла. Нужно идти на базар, пока не закрылся. Вышла на крыльцо. И как холодным душем на меня! Старик на парапете сидит. Портфель рядом открытый. А из него торчит кусок картона. Посередине прикреплены два ордена и четыре медали, над ними надпись: «Продаю мои награды за войну. Оптом и в розницу». Я к нему. «Дедушка! Ты что делаешь?». Он отвернулся. Я почти шепотом: «Дедушка! Ты что, голодаешь?». А он кадыком как булькнет! Словно слезы проглатывает. Я свой конверт с деньгами, что на обувь приготовила, ему в портфель сунула! Картонку из портфеля вытащила, надпись отодрала, швырнула в мусорку, а награды обратно в портфель положила. Медали как звякнут! У меня душа с телом рассталась! На парадах 9 Мая от рядов с ветеранами всегда такой звук идет. Ты помнишь?
– Помню! Всегда ком к горлу!. А почему он награды стал продавать?
– Предали его. Дочь и сын, военкомат и социальные службы. Зашвырнули в какой-то дом престарелых, как тряпку. Всего лишили, кроме военных наград. Не посмели забрать. Дедушка из этой богадельни для престарелых два раза уходил. Не мог смириться. Гордый, разведчиком был на фронте, «вечный» майор и отец солдатам в армии до ухода в запас. А когда ушел из богадельни в третий раз, решил награды продать. Как мусор, понимаешь? Я ему говорю: «Дедушка, честь свою никогда продавать нельзя». А он как заплачет и с парапета на асфальт сполз. Сердце зашлось!.. Вызвала я скорую помощь. В больнице он пролежал два дня, до четверга. То есть, вчера. И я забрала его к себе домой. Казенные стены плохо лечат. Сама знаешь! Сегодня мы с ним были у врача. Все у него в порядке. Хотела отправить на такси домой и с тобой встретиться. Так он уперся, сам доеду!.. Ты чего, подруга, глаза вытираешь?
– Да ну тебя! До слез довела у меня в среду подобное было. Рассказать?
– Спрашиваешь! Конечно! Только, давай, по чашке кофе еще закажем?
– А по бокальчику винишка не против?
– Нет-нет! Мне еще домой…
– Понимаю!.. Девушка! Что, подслушиваете? Нет? Ладно! Нам еще два кофе, пожалуйста! Спасибо!.. Так, рассказываю!..  Утром, в среду, как и ты, кофе попила, собралась на работу, вышла на лестничную площадку. В углу, на полу, рядом с окном, увидела пустую чекушку, бумажный стаканчик с водкой, накрытый кусочком хлеба, и аккуратный сверток газеты, понятно, с остатками закуски. И еле слезы сдержала, чтобы тушь не размазать. Ага, думаю, в этом году пришла очередь нашего этажа. Лёшик-афганец, жилец из соседнего подъезда, раз в год, в апреле, поминал своих погибших сослуживцев. В далеком, уже и для нас с тобой, 1987 году он остался один в живых из всего взвода. Попали в засаду душманов. С тех пор, в этот день, он цеплял на пиджак, рубашку, даже майку, медаль за этот страшный бой и крепко выпивал. Однажды, дворовые пацаны сняли с него, опьяневшего, эту медаль. Решили получить за нее выкуп. На следующий день вызвали Лёшика на улицу. Я свидетелем была того, что потом произошло. Вышел Лёшик к ним весь поникший. Медаль же потерял! Пацаны показали медаль и потребовали денег. Если не даст, медаль в люк канализации выбросят. Лёшик побледнел и домой! Вышел с опаской в левой руке. Ну это бритва такая, с открытым лезвием.
– Да, я знаю! У деда моего была такая!
– Вышел. У пацанов лица вытянулись. Хотели драпануть, а Лёшик у канализационного люка остановился, пальцами правой руки его подцепил, представляешь?.. поднял и отвалил в сторону. Встал над открытой канализацией, руку с бритвой поднял и говорит: «Пацаны! Я предал своих погибших друзей. Потерял медаль! Мне нет прощения! Я сейчас черкану бритвой себя по горлу и упаду туда. Бросьте туда же и эту медаль.» Мужики невдалеке играли в домино. На крик перепуганных пацанов прибежали. Еле успели остановить бритву у горла Лёшика. Отобрали у пацанов медаль. Подзатыльниками и поджопниками разогнали по домам. А потом отнесли воющего лютым плачем Лёшика домой. Жена его, Тося, сама чуть с ума не сошла, год заговаривалась и ножи в доме все время прятала… Бог миловал! Вернулись оба к жизни. Теперь Лёшик, чтобы жену не тревожить, рано-рано утром, в день своего второго рождения, поминки по погибшим друзьям справляет на лестничных площадках, где квартиры у понимающих его людей. У Тоси с ними общая тайна. Они сообщают ей, у чьих квартир Лёшик справлял тризну по погибшим друзьям. Тося чекушку и газетный пакет относит на помойку, а стаканчик с водкой и хлебом отвозит к военному памятнику в нашем городском парке. Вот такая у меня была среда на этой неделе!
– Жуть! Это ты Тосе сообщила?
– Конечно!.. Слушай, подруга! А давай все-таки по коньячку?! Душу осветлить! Ну и всякое такое…
– А давай!
– Во-от! Девушка! Подойди к нам! Как тебя зовут? Ты новенькая. Мы тебя раньше не видели.
– Тоня!
– Тонечка! А нельзя ли нам с подругой принести по рюмочке коньяку?
– Давно пора. Лимончика нарезать?